— Д-д-доктор Аллан каждый день улетает куда-то на вертолете с лужайки Белого дома, — затараторил Хови. — Обычно он возвращается через час или полчаса, но никто не знает, куда он летает и вообще, связаны ли эти полеты с первой леди. А еще говорят, что у него нелады дома.

— У них очень крепкий брак, — заметил Бондюрант. — Я бывал у них в гостях, они без ума друг от Друга.

— Теперь у них с женой постоянно какие-то скандалы. Может, он и летает к какой-нибудь девице, кто знает?

Хови повернул голову и с надеждой посмотрел сначала на Барри, а потом на Бондюранта.

— Клянусь Богом, что это все, что я слышал. Дженкинс сказал, что затолкает мне в задницу памятник Вашингтону, если я скажу вам хоть слово. И если вы хотите как-то использовать эту информацию, ради Бога, не упоминайте моего имени. Обещай, Барри. О'кей?

— Как думаешь, — спросил ее Бондюрант, — он врет?

— Я не вру! — вскричал Хови.

— А я вот не уверена, — сказала она, втянув щеки. — Может, он нам тут наврал с три короба, только чтобы выгородить себя. С другой стороны, понятно же — будет фуфло толкать, мы обязательно его достанем.

— Нет, что вы, ну как я могу! — с ужасом в голосе воскликнул Хови.

Бондюрант молча уставился на него своими голубыми глазами. Хови трижды уже пережил всю свою жизнь, прежде чем Бондюрант снял затвор с боевого взвода и отвел пистолет.

— Знаешь что, Хови, пожалуй, сегодня я тебя не убью. Но только в том случае, если ты избавишь нас от необходимости приходить к тебе завтра.

— Завтра зачем?

— Узнай название больницы. Мы же не требуем от тебя слишком многого, правда? Название больницы в обмен на свежайшую и очень вкусную китайскую пищу, которую ты себе приобрел, и на шанс ее съесть.

— Я не… Ну как же я узнаю название?..

— Это твои проблемы. Но, готов поспорить, они тебе по плечу.

— На это можно не рассчитывать, — вмешалась Барри. — Он согласится на все, лишь бы спасти свою шкуру. А потом наверняка продаст нас.

— Нет! Никогда! — взревел Хови, — Клянусь Богом, нет, мистер Бондюрант.

— Поступай, как знаешь, Грэй, — сказала Барри. — Но я ему не верю. Посмотри на него — он же похож на опарыша.

— Кстати, вот еще какая проблема. — От голоса Бондюранта Хови весь похолодел. — Она говорила мне, что ты не давал ей проходу на работе, Хови.

— Но это же не правда!

— Он не просто сексуальный маньяк, а лживый сексуальный маньяк, — настаивала девушка.

Грозные голубые глаза сузились еще на одну сотую дюйма. Хови извивался на своем стуле.

— О'кей, может быть… Может, я как-то раз пошутил неудачно, но я не замышлял ничего плохого.

— Ты похож на тех парней, которые сочиняют о женщине всякие похабные небылицы, потому что не видят другого пути привлечь к себе ее внимание.

— Именно этим он и занимался, — подтвердила Барри.

— Ну хорошо, согласен. — Хови кивнул головой с таким энтузиазмом, что она бессильно повисла, болтаясь на шее. — Я согласен с любым обвинением. Барри и признаю себя виновным.

— Делал ли ты подлые замечания по поводу ее поведения, личной жизни, ее фигуры, вообще по поводу ее сексуальной жизни?

— Иногда.

— Ты смотрел на ее ноги, пускал слюни, глядя на ее грудь, говорил и делал вещи, унижающие достоинство женщины!

— Да, да, все верно. Но я раскаиваюсь в этом.

— Правда? — удивился Грэй.

— Правда. Да, сэр. В противном случае, пусть я ослепну.

Бондюрант задумчиво постучал пистолетом по спинке стула.

— Если я вдруг услышу, что ты опять ее оскорбляешь, я рассержусь, Хови. И тогда для тебя лучше будет ослепнуть, чем снова увидеть меня.

— Я… Я понимаю.

— Так как насчет завтра?

— Я постараюсь найти то, что вам нужно.

— Я думаю, ты постараешься не ударить в грязь лицом.

С облегчением вздохнув, Хови улыбнулся:

— Потому что вы не хотите убивать меня, да?

— Нет. Потому что мне жал ко тратить такую качественную пулю на то, чтобы приготовить пюре из твоих мозгов.

Бондюрант резко вскочил, спрятал пистолет за пояс и скрылся в спальне. Не издав ни единого звука, Барри последовала за ним.

— Куда же вы? — позвал их Хови. — В котором часу завтра? Где?

Ответом ему была зловещая тишина. Когда же он наконец собрался с духом и вошел в спальню, она была пуста. Его гости словно испарились. И можно было подумать, что вся эта безобразная сцена разыгралась лишь в его воображении, если бы не огромное мокрое пятно на брюках Фриппа.

Глава 32

Мне за него стыдно.

— Не переживай. Когда ты сравнила его с опарышем, ты оскорбила всех честных опарышей нашей планеты.

Они спустились по пожарной лестнице, покинув спальню Хови через окно, тем же самым путем, что и вошли. Сейчас они снова устремились к дому Дэйли. Барри задумчиво смотрела сквозь лобовое стекло машины.

— Ну и напугал же ты его, Бондюрант! Страшный ты человек.

— Страх — хорошая мотивация.

— Знать бы, насколько она эффективна.

— Завтра вечером узнаем.

— Он так старался быть полезным. — Она выудила из кармана бумажку, которую ей дал Хови. — Милашка Чарлин, — усмехнулась она. — Похоже, она не поняла, что я больше не работаю на телевидении. Я никогда с ней об этом не говорила, но ей можно верить, она честный человек.

Под действием внезапно нахлынувших чувств, Барри попросила Грэя свернуть и остановиться у аптеки. Он так и сделал и вышел из машины вместе с ней.

— Аптека закрыта, — заметил он.

— Мне не нужна аптека, я хочу позвонить по телефону.

Он осмотрелся.

— Это не самое лучшее место, чтобы спокойно валять дурака.

— Но я чувствую себя в безопасности: в аптеке горит свет. К тому же у тебя в штанах замечательная переносная пушка. — Он недоверчиво прищурился. — Спокойно, спокойно, Бондюрант. У тебя есть мелочь?

Телефонный номер, который сообщил ей Хови, ничего не говорил о местоположении абонента. Чтобы избежать записи разговора, она не стала пользоваться своей телефонной карточкой, а опустила в щель монету. После многочисленных пощелкиваний и потрескиваний раздались длинные гудки. Несколько раз пискнуло. Она уже собралась было повесить трубку, как вдруг на том конце ответили. Явно улавливался южно-негритянский акцент:

— Йоу!

— Здравствуйте. — Она помахала Грэю рукой.

— И кто вам дал этот номер?

— Мм, Чарлин Уолтере, — ответила Барри. — Могу я с ней поговорить?

Единственным ответом на ее вопрос были короткие смешки и шмыганье носом.

— Миссис Уолтере у вас?

— Да, она здесь. Но этим телефоном нельзя пользоваться после отбоя.

— Отбоя? — Барри посмотрела на Грэя, у которого на лице было написано такое же удивление. — Извините, а куда я попала?

— Центральная тюрьма. Перл, Миссипи.

— А что, миссис Уолтере — заключенная?

— Точно так. И сидит у нас уже давным-давно. И что вы все ей звоните?

— Извините, а с кем я разговариваю? Человек на том конце провода назвался охранником, случайно проходившим мимо телефона. Она поинтересовалась, нельзя ли поговорить с директором тюрьмы.

— В такое время? Ночь на дворе! Вы адвокат или что?

Она попыталась уйти от прямого ответа, утверждая, что ей жизненно необходимо поговорить с тюремным начальством. До утра ждать она якобы не могла.

— О'кей, — смилостивился охранник. — Дайте мне свой номер телефона. Если сочтет нужным, он вам позвонит.

В конце концов Барри согласилась на то, чтобы оставить охраннику номер телефона-автомата.

Когда она повес ила трубку, Грэй спросил, откуда заключенным тюрьмы в штате Миссисипи известно о ее существовании.

— Репортаж о СВДС передавался по спутниковому телевидению. Его принимали все телестанции страны, по всей видимости, и в тюрьме тоже. Бывает, что заключенных клинит на какой-либо телезвезде. Хотя я вряд ли подхожу для этой роли.

— Почему это тебе «жизненно необходимо» поговорить с ней именно сегодня?

— В общем-то вовсе не обязательно, — согласилась она. — Большинство ее сообщений состояло в том, что она обзывала меня идиоткой. И я хочу наконец выяснить, почему она так считает.